В известных числах августа прошлого года мы имели несчастье отмечать 20-летний «юбилей» событий, разрушивших великий Советский Союз. Речь, конечно же, о государственном перевороте 19–21 августа 1991 года.

   Государственный комитет по чрезвычайному положению (ГКЧП), Ельцин, баррикады и митинги, провокаторы, подлецы и дураки, почему-то израильские флаги рядом с рэсэфэсээровскими — а красные союзные открыто жгли, особенно если рядом были телеоператоры... Всё смешалось в кучу, и только избранные понимали, где демагогия, где провокация, а где реальные нужды народа. Но между этими избранными и собравшимся народом в действительности была пропасть огромного размера.

   В те дни я достаточно много времени провёл непосредственно у Белого дома. Нет, не изображал из себя великого борца за демократию и не носился с арматурой наперевес, хотя так же, как и многие, был взволнован происходящим. Просто ходил среди взбудораженных толп народа, общался, наблюдал и старался запомнить происходящее.

   Думаю, очень многие, кто так рьяно тогда кинулся «на баррикады за свободу», спустя совсем немногое время поняли, как их цинично одноразово использовали, прикрыв, под демократическую демагогию, телами москвичей ельцинский государственный переворот. Прежняя жизнь в итоге навсегда была разрушена. И если даже нам когда-то повезёт возродиться и иметь больше прежнего благ и свобод — мы никогда не освободимся от щемящего чувства безвозвратной потери того что было.

   В итоге августовского переворота прежде бывшие на вторых ролях руководители — например, председатели районных исполкомов — быстренько пересели в кабинеты своих вчерашних начальников — первых секретарей райкомов партии. И с тех пор так эти кабинеты и занимают: въехав на демократической волне в тёплый кабинет, как правило, большие и поменьше начальники враз начинают считать, что обладают правом на истину в последней инстанции, а для свободного волеизъявления — то есть настоящей демократии — наш народ пока ещё не созрел, как бы глупостей не наделал сдуру. Одинцовский район в этом не исключение.

  Тогда мне удалось собрать небольшую коллекцию листовок и прочих бумажных документов ельцинского переворота: частью это были самодельные воззвания, частью — полукустарные копии закрытых к тому моменту нелояльных газет или ксерокопии указов от имени Ельцина. Этих бумажек вокруг было, конечно, гораздо больше, но просто так взять и сорвать, например, листовку было небезопасно: сразу подбегали сердитые «революционЭры» и задавали вопросы с пристрастием — не «засланный» ли я «казачок»?

   Думаю, что надо бы передать эти свидетельства событий в какой-нибудь музей, но прежде ознакомлю с частью из них своих читателей.

   В. Белко